Рассказ о том, как собственно создавалась концепция истории России в 30-е годы. Какой видела историю России и какой хотело ее видеть советское политическое руководство. Ибо руководство исторической наукой и ее преподаванием взяла в свои руки верховная власть. Надо сказать, что после революции большевики попытались поначалу просто ликвидировать преподавание истории как таковое. Зачем была нужна история царей, история самодержавия, как ее трактовали большевики, для нового общества?
В 1919 году ликвидируются историко-филологические факультеты в университетах так же, как, впрочем, юридические и создаются факультеты общественных наук. Вместо преподавания истории начинают преподавать обществознание и реальная история заменяется социологическими схемами. Отношение к истории дореволюционной России было, как правило, нигилистическим. Если там и были герои, то только предводители народных восстаний или революционеры.
Ситуация резко меняется в начале 30-х годов. В это время возобладала идея построения социализма в одной стране. Стало понятно, что мировой революции не будет и что власть партии большевиков будет ограничена пределами Советского Союза. Но раз так, то страна имеет границы, у нее есть внешние противники, есть внешние приоритеты, и вообще эту страну нужно любить, уважать и защищать.
Консолидирующей идеей, объединяющей население страны, могла стать только одна идея – идея патриотизма. Правда, патриотизма нового, патриотизма советского. Так или иначе, но воспитать патриотов можно только на основе уважения к прошлому и на основе изучения истории. Это большевистские вожди хорошо понимали.
И вот, в мае 1934 года выходит поистине сенсационное постановление (сенсационное по сравнению с тем, что было прежде) О преподавании гражданской истории в школах СССР. В этом постановлении говорится о преподавании истории в живой, занимательной форме, об отказе от социологических схем и о том, чтобы детям преподавали некую относительно реальную историю Отечества. Но какую и как – это был большой вопрос.
Ответ на этот вопрос дали товарищи Сталин, Жданов и Киров в заметках на конспект учебника по истории СССР так же, как на конспект учебника по истории нового времени, эти заметки были опубликованы в “Правде”. В этих заметках содержались указания, какой должна была быть история.
В 1937 году в “Правде” появляется сенсационная статья, посвященная не чему-либо, в Ледовому побоищу, причем там рассказывается о том, как были побиты псы-рыцари на льду Чудского озера, и при этом содержались ссылки на “Хронологические выписки” Карла Маркса.
Все было замечательно в этой статье, и внешнеполитический смысл (понятно, что это был, так сказать, намек Гитлеру о том, что будет с теми, кто вторгнется на нашу Родину), но самое замечательное, что в этой статье совершенно не был упомянут Александр Невский. Князь, причисленный православной церковью к лику святых, – фигура совершенно нелегитимная и непонятная для советского человека, тем более, для подрастающего поколения.
Проходит совсем немного времени, и на экраны выходит фильм “Александр Невский”, сценарий которого правил лично Сталин. Александр Невский возвращен в русскую историю, причем возвращен в роли ее героя, прежние уничижительные характеристики отброшены в сторону. Смысл этого фильма совершенно ясен – под историческим покровом там скрывается политическое содержание, это опять-таки фильм антигерманский, четко ориентированный на борьбу с возможной германской агрессией.
Как сказал довольно смело пару лет спустя об этом фильме Александр Довженко, знаменитый советский кинорежиссер, Александр Невский, такой, каким он показан в фильме, вполне мог быть назначен на пост секретаря Псковского обкома партии.
Вот такое интересное сочетание – использование исторических деятелей и как будто бы признание их роли в истории Руси, но с определенной партийно-политической подоплекой. В свое время Михаил Покровский, первый профессиональный историк-марксист, писал о буржуазно-дворянских историках, что для них история была политикой, опрокинутой в прошлое. Не знаю, как для дворянско-буржуазных историков, но для советских историков разницы между историей и политикой практически не существовало. Важнейшим было одно – точно соответствовать указаниям партии.
