Поговорим о знаменитом кафе “Прокоп” – первом кофейном заведении Парижа. Его открыл в 1672 году сицилиец Франческо Прокопио деи Кольтелли. Его посещали благородные господа, чтобы отведать бодрящего напитка, а также и других приятных вещей.
Поначалу они заходили вместе с дамами, но затем спутницы как-то незаметно исчезли, и кафе “Прокоп” превратилось в чисто мужское заведение. С открытием в 1689 году напротив театра Комеди Франсэз заведение Прокопа стало признанным театральным кафе.
Надо полагать, что по части театральных эффектов заведение Прокопа могло успешно конкурировать с Комеди Франсэз. Вот что писал в самом начале 18-го века о парижских кафе шевалье Де Майи, известный светский литератор и острослов (кстати, свои произведения он часто читал именно в кафе “Прокоп”):
Кафе являются самыми приятными местами, там можно встретить людей всякого сорта и самых различных характеров. Там можно увидеть мило развлекающихся изящных молодых господ, там можно встретить учёных мужей, которые пришли сюда, чтобы отрешиться от утомительного духа своих кабинетных штудий, там можно увидеть и остальных, чьи важность и дородность подменяют добродетель, тех, кто в повышенном тоне часто заставляют умолкнуть искуснейшие умы, и кто пробуждается, чтобы прославить всё то, что достойно осуждения, и осудить всё, что достойно хвалы. Как забавно для умного человека видеть этих оригиналов, что назначают себя арбитрами хорошего вкуса и судят властным тоном о том, что выше их понимания.
Среди тех умных людей, от лица которых писал шевалье Де Майи, в кафе “Прокоп” можно было встретить Жан-Жака Руссо, Дени Дидро, Вольтера. Через некоторое время к заведению Прокопа пришла политическая слава: кафе стало местом встреч главных фигур французской революции – Робеспьера, Марата, Дантона.
Здесь же воскрес и фригийский колпак – древний знак восставших рабов, ныне превратившийся в символ французских свобод. В XIX веке кафе “Прокоп” вновь становится вольным литературным салоном Парижа. Кофе и бесконечные разговоры манят сюда Альфреда де Мюссе, Жорж Санд, Бальзака и Гюго. Кстати, из перечисленных посетителей кафе “Прокоп” можно выделить двух рекордсменов потребления кофе.
Вольтер, например, выпивал в день по 40 чашек этого напитка, а Бальзак за 14 лет создания своей знаменитой “Человеческой комедии” должен был осилить не менее 15 тысяч чашек кофе. Слава парижского кафе “Прокоп” меркнет только в конце XIX века, когда на первый план выдвигаются артистические кафе Монмартра, а затем Монпарнаса.
Конечно же, начиная с XVII века, Париж в Европе задавал тон во всём, в том числе, он прививал вкус к кофе и к кофейному образу жизни. Однако своего кофе у французов ещё не было. Тогда французы похитили несколько сеянцев кофейного дерева из ботанического сада Амстердама, но в Париже удалось вырастить одно-единственное деревце. Его-то король Людовик XV и поручил капитану Де Клие перевезти на остров Мартинику.
В этой островной колонии отважный капитан организовал первые кофейные плантации. Отсюда начался триумфальный путь кофейного дерева к тропическим районам Южной и Центральной Америки. Сама же Франция стала обладать богатым источником доходов и в честь этого воздвигла капитану Де Клие памятник на кофейном острове Мартиника.
Вслед за французами к кофе и к порождённому им образу жизни стали тянуться и другие европейские народы. Весьма практичные немцы подошли к принятию новой европейской моды, не торопясь. Сначала многие немцы с недоверием относились к новому напитку. Традиционно в немецких землях лидировало пиво, а кофе первоначально вообще воспринимался как нечто чужеродное, не немецкое.
Продажа кофе часто облагалась высокими налогами, а в некоторых германских государствах была и вовсе запрещена. Для раскрутки этого нового среди немцев товара была создана, наверное, первая в истории музыкальная реклама, а сочинил её по заказу кофейного дома Циммермана в Лейпциге не кто иной как Иоганн Себастьян Бах. Это музыкальное произведение получило называние “Кофейная кантата”.
Содержание либретто этой кантаты таково: господин Шлендриан, типичный бюргер, недолюбливает кофе, его дочь, Лизхен, напротив, увлекается этим напитком. Шлендриан, узнав о кофейной страсти дочери, пытается отговорить её от употребления кофе. Однако прогрессивная Лизхен остаётся верна этому напитку и даже расписывает отцу его замечательный вкус.
Ретроградный бюргер изобретает наказание для строптивой дочери, но та готова ради кофе на любые лишения. Отец-кофененавистник пускается на последнюю уловку – он грозится не выдавать Лизхен замуж, пока она не откажется от пагубной страсти. Лизхен делает вид, что соглашается. Но задействованный в кантате рассказчик поясняет слушателям, что она не возьмёт в мужья того, кто встанет на пути между ней и кофе.
Кантата завершается куплетом, в котором декларируется приверженность к кофе всех немецких девушек. Какую роль сыграла эта кантата в пропаганде кофе среди немцев, однозначно сказать трудно, но в конце концов лёд недоверия был сломан. Немцы посчитали и быстро сообразили, что продажа кофе – дело прибыльное.
Хотя порой опала на кофе продолжалась. Например, в 1766 году ландграф Фридрих Гессенский издал закон, запрещавший кофе. Специальные доносчики-вынюхиватели, сообщившие о любителе кофе, получали четвёртую часть штрафа.
В XIX веке кофейный образ жизни окончательно покоряет Европу. Практически во всех городах, и не только в столицах, появляются кофейные заведения. Они служат городскими информационными центрами, приютами артистической богемы и политическими клубами. Можно сказать, что почти вся культура того времени рождается вокруг чашки кофе в табачном дыму.
Особую популярность в XIX веке снискали венские литературные кафе. Основу кофейной славы Вены, по преданию, заложил Ежи Франтишек Кульчицкий, польско-украинский шляхтич, воин, дипломат и предприниматель. Легенда гласит, что Кульчицкий отличился в снятии турецкой осады Вены в 1683 году.
Как военный герой он был щедро одарён королём Яном Третьим Собесским, к тому же, в качестве трофея ему были отданы мешки с кофе, который первоначально сочли кормом для турецких верблюдов. Вскоре Кульчицкий открыл недалеко от Кафедрального собора первое в Вене кафе. Оно называлось “Двор под синей бутылкой”.
Довольно быстро заведение Кульчицкого превратилось в самое популярное место в городе. Там подавали сваренный по-турецки кофе, но при этом добавляли в него молоко. Эта новация стала главным ноу-хау особой венской кофейной культуры. К середине XIX века в Вене уже насчитывалось до 15 тысяч кофейных заведений. В них собирались художники, литераторы, музыканты со всех концов Европы.
К концу века там хватало и политических эмигрантов, в том числе, и из России. Одного из них, завсегдатая кафе “Централь” Льва Троцкого хорошо знала венская полиция и соответствующим образом характеризовала: “обычный безвредный болтун, склонный к патетической риторике”. И когда большевики пришли к власти в 1917 году, в кабинет министра Австро-Венгрии влетел подчинённый с этим сенсационным известием. Реакция министра была весьма показательной:
Россия – это не та страна, где происходят революции. К тому же, помилуйте, кто может сделать революцию в России, неужели, герр Троцкий из кафе “Централь?” Да, как оказалось, именно этот самый герр из того самого венского кафе….
